Будь с нами!
Присоединяйся к нашему каналу в Телеграме, чтобы не пропустить эксклюзивный контент.
К концу 1919 года практически каждому в России стало ясно, что победу в Гражданской войне одержали большевики. Белые армии были разгромлены на всех направлениях: в Сибири, на русском севере, под Петроградом (так тогда назывался Санкт-Петербург). Осенью под Москвой так называемые Вооруженные силы Юга России (ВСЮР) упустили последний шанс сокрушить советскую власть и беспорядочно откатывались к черноморскому побережью страны.
За те несколько лет, что Россию раздирал междоусобный конфликт, уровень проявляемой сторонами жестокости и насилия достиг наивысшего предела. Как красные, так и белые осуществляли повсеместный террор, заключавшийся в массовых расстрелах и повешениях. «…Настал час, когда мы должны уничтожить буржуазию, если мы не хотим, чтобы буржуазия уничтожила нас», — писала 31 августа 1918 года газета «Правда»: «Наши города должны быть беспощадно очищены от буржуазной гнили. Все эти господа будут поставлены на учет и те из них, кто представляет опасность для революционного класса, уничтожены. ...Гимном рабочего класса отныне будет песнь ненависти и мести!» В данных обстоятельствах побежденным оставалось либо сдаваться на милость беспощадного победителя, либо бежать.
Эмиграция из страны началась еще после крушения самодержавия и имперского строя в марте 1917 года. Россию покидали самые богатые ее граждане, имевшие достаточно средств на безбедное существование в столицах Западной Европы. С большевистским переворотом и началом Гражданской войны исход недовольных новой властью увеличился в разы. Когда же стало окончательно понятно, что белое движение обречено, он приобрел массовый характер.
В феврале-марте 1920 года разгромленные и деморализованные части ВСЮР эвакуировались из черноморских портов. Поскольку Красная Армия буквально наступала белым на пятки, посадка на корабли в Новороссийске была организована из рук вон плохо и проводилась в обстановке полного хаоса и паники. «Шла борьба за место на пароходе — борьба за спасение... Много человеческих драм разыгралось на стогнах города в эти страшные дни. Много звериного чувства вылилось наружу перед лицом нависшей опасности, когда обнаженные страсти заглушали совесть и человек человеку становился лютым врагом», — вспоминал командовавший войсками генерал Антон Деникин.
Корабли белой эскадры, итальянские, британские и французские суда вывезли в Крым, порты Турции, Греции и Египта более 30 тысяч солдат и гражданских беженцев. Еще несколько десятков тысяч не смогли эвакуироваться. Когда большевики заняли город, многие оставшиеся здесь белые казаки были мобилизованы (как добровольно, так и принудительно) в Красную Армию и направлены на польский фронт. Куда печальнее была судьба офицеров ВСЮР. Часть из них была расстреляна, часть покончила с собой. «Мне запомнился капитан Дроздовского полка, стоявший недалеко от меня с женой и двумя детьми трех и пяти лет», — вспоминал один из очевидцев Новороссийской катастрофы: «Перекрестив и поцеловав их, он каждому из них стреляет в ухо, крестит жену, в слезах прощается с ней; и вот, застреленная, падает она, а последняя пуля в себя…»
Крым стал последним оплотом Вооруженных сил Юга России, переименованных в Русскую армию. Сорока тысячам белогвардейцев противостоял Южный фронт Красной Армии Михаила Фрунзе, насчитывавший в четыре раза больше солдат. Сменивший Деникина на посту командующего Петр Врангель понимал, что полуостров ему не удержать. Задолго до генерального наступление красных на Перекопский перешеек в начале ноября 1920 года он отдал приказ о подготовке широкомасштабной эвакуации.
В отличие от Новороссийска эвакуация из Ялты, Феодосии, Севастополя, Евпатории и Керчи проходила организованно и более-менее спокойно. «Первое, что хочется отметить, — это отсутствие паники», — писал член белого правительства полуострова Петр Бобровский в своем дневнике «Крымская эвакуация»: «Был большой беспорядок, не чувствовалось железной руки власти. Но все же, хотя и беспорядочно, с опозданием, кто-то отдавал распоряжения, кто-то исполнял их, и дело эвакуации шло своим чередом». К тому времени, как Красная Армия прорвала укрепления перешейка и достигла крымских портов, эвакуация уже завершилась.
Более 130 тысяч солдат и гражданских было вывезено с полуострова на 136 судах белого флота и Антанты. Первым пунктом их пребывания стал Стамбул, из которого они вскоре разбрелись по всему миру. «Чем я только уже не был: и прачкой, и клоуном, и ретушером у фотографа, мастером игрушек, судомойкой при столовке, продавал пончики и “Пресс-дю-Суар”, был хиромантом и грузчиком в порту», — вспоминал о своей жизни в столице Турции рядовой Георгий Федоров: «Я крепко цеплялся за все, за что только можно зацепиться, чтобы не погибнуть от голода в этом огромном чужом городе».
Последним крупным очагом сопротивления советской власти в России вследствие своей удаленности от Москвы и Петрограда стал Дальний Восток, оказавшийся под советской властью лишь к концу 1922 года. Большинство из десятков тысяч беженцев из этого региона осело в соседнем Китае, переживавшем в то время так называемую Эру милитаристов (1916-1928 гг). Страна была поделена между военно-политическими кликами, постоянно грызущимися между собой и сильно заинтересованными в привлечении на свою сторону профессиональных белых офицеров с ценным боевым опытом. После захвата в 1931 году японцами Маньчжурии многие белогвардейцы поступили на службу «стране восходящего солнца».
В общей сложности, за весь период Гражданской войны страну покинуло от 1,3 до 2 миллионов человек. Некоторые из эмигрантов вскоре вернулись на родину, решив примириться с новой властью. Другие же надеялись, что большевики не продержатся больше пяти-семи лет, и тогда они спокойно смогут приехать домой, чтобы строить новую Россию. Этим мечтам так и не суждено было сбыться.
