Будь с нами!
Присоединяйся к нашему каналу в Телеграме, чтобы не пропустить эксклюзивный контент.
Галина Тимербаевна.
Сергей ПотеряевМы приехали в Старое Суркино без десяти шесть утра, чтобы посмотреть на ежегодный обряд моления, «учук». В поле за деревней собираются жители и приглашенные, чтобы просить верховного бога Тура о благополучии, предлагая в дар за это жертвенное животное. Я знаю, что моление закончится кашей из жертвенного быка, и по спине бежит холодок. Когда покупаешь бифштекс в магазине, то вроде бы ничего, а смотришь этому быку в глаза – и его очень жалко. Но бык пока стоит в одном из дворов и я, к счастью, его не вижу.
Первым приходит дядя Петя, крепкий мужчина лет пятидесяти в спецовке. Он один из тех, кто будут закалывать быка. Для него это не впервые, и он очень спокоен. Следом за ним на поле показываются еще несколько мужчин и женщин, все переодеваются в традиционные чувашские костюмы. Быка выводят и привязывают к забору, чтобы тот поел травки напоследок. Дядя Петя точит ножи.
Тем временем женщины наливают в кувшин свекольный квас, берут жертвенную лепешку – «юсман» – и идут на косогор у реки, где и будет происходить учук. Перед закалыванием женщины читают молитву и окропляют быка чистой водой.
Кроме нас на поле не больше десяти человек. «Скажите, когда все закончится», – обращается ко мне интеллигентная пожилая женщина в очках, отворачиваясь. Зинаида Воронова – сотрудник Университета культуры в Чебоксарах, столицы Чувашии. Она вместе с коллегами приехала изучать местные обычаи. Смотреть на процесс она не очень хочет, говорит, что как-то не привыкла к такому. Сама она из крещеных чувашей, как и все в Чебоксарах, но говорит, что никогда не делала различий между ними и некрещеными. «Мы все знали про эти обряды с детства, но не придавали этому особого значения», – рассказывает она. Некрещеные сейчас остались лишь в нескольких деревнях в Татарстане, и большинство из них живет здесь, в Старом Суркине.
Чуваши сбежали сюда в 17 веке из-под Казани, спасаясь как от крещения, так и ислама. Чуваши и татары – тюркские народы, но при этом татары еще в 10 веке приняли ислам, а большинство чувашей обратили в православие. Но некоторым самым стойким удалось укрыться в малодоступных деревеньках и сохранить язычество. Верховным богом у них считается добрый бог Тура (в пер. с чувашского – «небо», «бог»), которому противостоит Шуйттан («дьявол»). Они верят, что у всего живого в природе есть дух, а любому занятию человека покровительствует свой бог. Вообще, такая система верований была довольно распространена среди разных тюркских народов, только они называли верховного бога по-разному: «Тенгри», «Тейри», «Тор».
Деревню Старое Суркино назвали по имени первого переселенца Серке. Она надежно спрятана в низине, в окружении густых лесов, и добраться сюда до сих пор не так-то просто: до ближайшего города Альметьевска ехать примерно 20 километров, и до Башкирии, населенной, по большей части, мусульманами, отсюда ближе, чем до Чувашии. Сегодня в Старом Суркине постоянно живет около полутора тысячи человек: дома крепкие, много новых, есть и детский сад, и школа, говорят местные на чувашском и русском. Пока они не заняты в своих обрядах, ничем не отличаются от других: сидят в интернете, смотрят сериалы, водят машины, работают в офисах.
За деревней три кладбища: для крещеных, для мусульман и для некрещеных, самое большое и старое. Вместо памятников на могилах там стоят столбы – «юпы»: мужчинам из дуба, женщинам из липы, которые затем заменяют на каменные (обряд проводится раз в год в ноябре). А вот никаких храмов в деревне нет и никогда не было. Священников тоже нет, все решается на совете старейшин. «Мы молимся там, где стоим», – рассказывает Галина Тимербаевна Бикбова, одна из старейшин деревни, которая подходит к нам после чтения молитвы. Она раздает квас и юсман, «чтобы бог принял жертву». «Наш бог – это дохристианский и домусульманский бог Тура».
Пока мужчины разделывают быка, женщины разводят с десяток костров, чтобы в казанах сварить жертвенную кашу «учук пата». Ее готовят из трех круп: гречки, риса и пшена, поэтому некоторые называют «кашей дружбы». В конце добавляют мясо быка. Его голову и копыта вешают на старом дубе, а прошлогоднюю снимают и закапывают на том же поле вместе со шкурой и хвостом.
Жители деревни считают, что обряд полевого моления поможет уберечь их от злых стихий злых людей. «Вот недавно прошел ураган: Альметьевск, Зеленогорск, – везде крыши сносило. У нас ветер этот прошел за пять минут и все. И мы говорим: спасибо тебе, бог, что оберегаешь нас», – говорит Галина Тимербаевна. Сама она 45 лет преподавала в школе русский язык, а сейчас вышла на пенсию, сидит с внуками – их у нее девять, и все воспитываются в чувашской вере. «У меня в семье крещеных нет, тьфу-тьфу-тьфу. Если бы нужно было, чтобы я была крещеная, то меня бы бог в такой семье и родил. Зачем идти против своей веры?». Непосредственно в ритуале она участвует уже пять лет, а до этого занималась организационными вопросами.
Ураган, действительно, гулял по юго-востоку Татарстана за четыре дня до этого. Даже накануне ночью в Альметьевске был сильный дождь с грозой и молниями. По прогнозу погоды, в Суркине тоже должно было моросить весь день, и мы уже даже попросили жителей одолжить нам резиновые сапоги. Но ничего не понадобилось: после моления тучи рассеялись, выглянуло солнце, трава на поле высохла.
«Я в юности была комсомольским работником и отрицала эти ритуалы, – говорит Галина Тимербаевна, – хотя вера, наверное, была где-то в глубине души». Она вспоминает, что даже в советские годы в Старом Суркине проводились все эти обряды: и свадьбы, и похороны, и ярмарки, и полевое моление. Местные власти не препятствовали, потому что и сами придерживались этих традиций. В последние годы обряд полевого моления проводится как часть фестиваля чувашей Закамья. Его организацией занимается бывшая глава Суркино Инна Альмукова вместе с активистами. Она немного расстроена, что не успела переодеться в народный костюм: вчера до ночи проводили форум чувашской молодежи, утром проспали, и пришлось ехать на обряд в «гражданском».
Обычно чувашские женщины украшают наряды монетками, символом достатка. На Галине Тимербаевне бусы с советскими копейками.
Мужчины, которые разделывали быка, переодеваются в деловые костюмы и готовятся к встрече гостей – сегодня ждут делегацию из администрации района. К десяти утра на поле уже собирается несколько сотен человек: фольклорные ансамбли будут петь старинные песни, здесь же развернут палатки с народными ремеслами и будут угощать всех кашей.
Спортивный мужчина в рубашке с народной вышивкой представляется Николаем. Впрочем, это только по паспорту. Дома его зовут Мигусь – у многих чувашей принято давать два имени. Ему 54 года, он скульптор из Чебоксар, но приехал также познакомиться с традициями своего народа. Родители крестили его в детстве, но позднее он сам пришел к исконной чувашской вере. «Мы в институте изучали разные религии, и тогда уже я понял, что это все не мое. Крещение было формальным, родители, скажем так, сделали неосознанный шаг. Мои два взрослых сына тоже теперь решили изучать наши традиции. Ведь то, во что мы верим – это не религия, а некий порядок мироустройства». Он говорит, что даже крещеные чуваши в глубине души верят только в Тура.
Впрочем, Галина Тимербаевна замечает, что некрещеных чувашей остается все меньше и меньше. «У молодежи сейчас модно креститься, а после нас, возможно, уже некрещеных и не останется». Еще лет десять назад в деревне было процентов пять крещеных, а теперь уже двадцать.
Но на быка по-прежнему собирают всей деревней: кто сто рублей дает, кто двести. Сегодняшний, например, стоил 54 тысячи рублей, а кроме него покупали крупы, говорит глава Старого Суркино Николай Валерьевич Леонтьев. «Я всю жизнь здесь прожил некрещеный, и жена моя тоже некрещеная, и ее родители тоже, – говорит он. – А в 2006 году, когда родилась младшая дочь, мы решили все вместе креститься. Мне тогда было 35. Выбрали православие – оно нам оказалось как-то ближе. Мы всегда в бога верили, хотя здесь и нет церквей. У каждого свой выбор». Он считает, что главное, чтобы у жителей его деревни были рабочие места, хорошие дороги и везде горел свет. На быка Николай Валерьевич скидывался.
