Будь с нами!
Присоединяйся к нашему каналу в Телеграме, чтобы не пропустить эксклюзивный контент.
Почти всех пациентов с подозрением на COVID-19 в Москве везут в отдельную спецбольницу в Коммунарке. Ее главврач Денис Проценко в интервью Russia Today ответил на самые важные вопросы о коронавирусной инфекции.
«Это лихорадка (температура больше 38), она была у всех наших COVID-положительных пациентов. У кого-то она может спадать сама по себе или на фоне однократного приема парацетамола. Таких мы наблюдаем, но мы их не лечим, не смотря на то, что они COVID-положительные. Они поправляются сами».
«Тяжелая форма это сочетание лихорадки, сухого кашля без мокроты, появление одышки и очень тревожного признака - снижение напряжения кислорода в артериальной крови (сатурация). Последнее происходит потому, что очень большой объем легочной ткани поражен вирусом и она перестает выполнять свою основную функцию – перенос кислорода извне в кровь. От этого и возникает одышка, организму не хватает кислорода».
«В Москве ситуация в информационном плане очень открытая. В Москве сейчас 62 подтвержденных COVID-пациента [в совокупности, 199 человек по всей России], мы это не скрываем. Ситуация напряженная, тренд, который я вижу – начинает расти средний возраст этих пациентов. Если до этого были молодые ребята, которые приехали из Италии, и мы думали, что именно это объясняет отсутствие у нас тяжелых пациентов, то сейчас мы видим: этот средний возраст больного с 35 лет начал сползать в сторону 37-39 лет. Сейчас начали появляться пожилые пациенты, в больнице их 6. Ни один из пациентов не находится на искусственной вентиляции легких (ИВЛ)».
«В Москве работающих аппаратов ИВЛ около 5,000, это по городским больницам, частные не считаем. Я считаю, в настоящее время Москва к вирусу готова, но нужно больше медицинского персонала».
«В Москве идет рост заболевших по экспоненте, но это экспонента, которая сдерживается. Это не как в Италии, где в пятницу было 2 больных, а в понедельник – 500. Мы готовимся. У нас идет перепрофилизация стационаров, есть тренинги анестезиологов, есть понимание, как действовать, есть команда волонтеров, которая не спрашивает “а сколько за это платят”.
Низкое число зараженных – не чудо, а результат драконовских мер, которые используются в Москве: отработка контактов, изоляция и т.д. У нас очень хорошее расследование».
«У большой части наших пациентов COVID сам проходит на фоне единичного приема парацетамола, потому что они молодые. Но у нас был пациент, которому 44 года – это не группа риска, но он курильщик, и это важно. Он провел 9 суток в реанимации. Потому что гетерогенность никто не отменял, мы все очень разные генетически. Кто-то переносит температуру 37.5, даже не замечая, а для кого-то это невозможность встать и пойти на работу.
Лечение этого тяжелого пациента мы начали с антибиотиков (защищенные аминопенициллины). На фоне этого улучшений не было, и мы поменяли антибиотики. Тогда подтверждения на COVID еще не было, мы лечили его от всего микса возможных грипповых заболеваний. После подтверждения диагноза мы дали комбинированную антиретровирусную терапию [ее применяют при лечении ВИЧ] – “Калетру” (лопинавир +ритонавир).
Коронавирус не такой же, как ретровирус, он другой, но мы лечим его “Калетрой”, потому что уже есть положительный опыт, в первую очередь, китайский. Они увидели, что в группе пациентов, которых лечили “Калетрой”, есть улучшения. Поэтому и мы начали так лечить. У “Калетры” есть побочные явление вроде поноса, но если на чаше весов жизнь... Этого тяжелого пациента мы лечили “Калетрой”, и он выписан».
«Потому что всегда есть план Б. И в этом плане Б лучше перебдеть, выглядеть потом смешными, что за месяц построили больницу, а она не пригодилась, чем иметь итальянский сценарий. Это главная идея, и в основе ее люди».
«Думаю, потому что там были жесткие карантинные меры. Но я точно не знаю. Я общался с экспертами, которые ездил в Ухань. Вы думаете, китайцы кому-то что-то показали? Нет. Видимо, там были очень жесткие карантинные мероприятия, которые непопулярны. Может, потому что в Москве идет жесткое отслеживание всех контактов заболевших, другие российские города-миллионники пока в спокойствии».
«У меня есть две претензии к английскому сценарию [он предполагает мягкие меры сдерживания и идею, что вся популяция должна плавно переболеть вирусом для выработки коллективного иммунитета]. В первую очередь, пожилые люди это не всегда люди, которым можно привезти пакет с едой и туалетную бумагу, а дальше настроить им скайп. Есть лежачие пациенты и пациенты после инсультов, за которыми надо ухаживать. Что с ними делать? Второе: пока мы не поймем, что произойдет в Италии, не будет ли еще одной вспышки в ближайшие 3-4 месяца, мы не сможем сказать, а есть ли этот приобретенные иммунитет и будет ли он вообще. А раз так, то у английской модели есть слабые стороны».
«Поэтому итальянский путь изоляции с параллельной разработкой вакцины мне кажется гуманным. Я, видя, что происходит в Италии, считаю, что Москву нужно закрыть. И отменить каршеринг. Вспомните “испанку”. У нас пока нет такой смертности, как от “испанки”, но как врач-реаниматолог, я всегда исхожу из крайнего сценария».
«Если мы пойдём по китайскому сценарию, я надеюсь, что всё это закончится в мае или июне. Если мы пойдём по итальянскому и будет взрыв заболеваемости, мы сентябрь будем считать "хорошей историей”».
«Для того, чтобы говорить о точности любого теста, проводятся большие наблюдения и расчеты. Сейчас это только полимеразная цепная реакция (ПЦР), на антитела мы теста пока не делаем. Поэтому пока не можем точно сказать, что тест этот супер-точный. Но мы не можем сказать и обратного. Мы делаем тест трижды. Мы еще ни разу не видели, чтобы на входе был положительный результат, а на выходе без лечения был отрицательный».
«Не паниковать. Следовать тем инструкциям, которые публикуют официальные медицинские власти. И беречь пожилых. Тесты нужны только группе риска. Если у вас першение в горле плюс температура - самоизолируйтесь, это самое эффективное. Ехать через весь город и сдавать тест может быть вредно».