Ее жизнь рушится из-за синдрома навязчивых грез

«Черт, ну кто устраивает контрольную в начале года?» - думает про себя Лиза, ученица шестого класса одной из московских школ. Cветло-рыжая девочка с кукольным лицом осматривает кабинет. Пожилая учительница шуршит длинной юбкой, расхаживая между партами, а одноклассники усердно пишут что-то в тетрадях. Ее же тетрадь пуста, хотя с начала урока прошло уже 20 минут. Ну не понимает она ничего в алгебре.

Вдруг дверь кабинета вышибает большая нога высокого полного мужчины. Пригнув голову, он заходит в класс. Темная грива волос ниже плеч сливается с такой же бородой. Класс наполняется криком и визгами, то ли от ужаса, то ли от восторга. Лиза же пытается вспомнить, где уже видела этого мужчину. Глядя на бороду, его льняную рубаху и несуразные огромные ботинки она вдруг осознает - это Хагрид, великан из “Гарри Поттера”! Она всегда знала, что он точно придет забрать ее в Хогвартс, иначе и быть не могло. 

«Лиза, сколько можно мечтать? Думай давай!» - удар учительницы кулаком по столу возвращает ученицу к реальности. 

Сегодня Елизавете 24, она работает секретарем в небольшой фирме - и все еще мечтает. На это уходит минимум 6-8 часов в день, только ради этого спешит c работы домой. Из-за фантазий она не смогла выбрать подходящую профессию и наладить личную жизнь. Елизавета уверена, что у нее синдром навязчивых грез - непризнанное медициной расстройство, из-за которого человек фантазирует все свое время и забывает про реальную жизнь.

Спектакли вместо реальной жизни

Свои фантазии Елизавета предпочитает называть “спектаклями” - так они обретают для нее чуть больший смысл. Первые спектакли начали появляться в ее голове в восемь лет. В 12 они уже становились постоянными. 

«Я представляла, как в класс врываются “Дети шпионов” и забирают меня, как я в начале учебного года вхожу в класс в модной одежде, и все от меня балдеют», — вспоминает девушка.

По словам Елизаветы, в школе она была душой компании, да и с родителями никаких конфликтов не возникало. При этом ей всегда хотелось быть более общительной, модной и раскрепощенной, чуть лучше, чем она есть на самом деле. К тому же она была безответно влюблена в одноклассника - это тоже становилось поводом для новых фантазий. 

«Думаю, из-за него спектакли разыгрывались особенно часто. Когда я поняла, что я ему не нравлюсь, то стала буквально удовлетворяться иллюзиями, в которых происходило обратное», — рассуждает девушка.

Ставить спектакли ей помогала музыка. Стоило ей включить романтическую песню из начала нулевых, ее мозг тут же рисовал новые сцены не только с воображаемыми персонажами, но и с мамой или лучшей подругой. 

Ближе к 16 годам Елизавета начала произносить свои диалоги вслух, расхаживая по комнате. Родители, по ее словам, этого не замечали. 

«Я могу идти по улице и вслух проговаривать всякие ситуации, если вокруг нет людей. Иногда это происходит в туалете кафе или примерочной. Я понимаю, что на самом деле разговариваю сама с собой, но мне важно произнести мысли вслух», — утверждает девушка. 

При этом сама Елизавета признается, что спектакли отнимают много эмоций, из-за чего в реальной жизни эмпатии не остается. 

«Во время спектаклей можно и попереживать, и позлиться, и поплакать, и посмеяться. В итоге люди стали считать меня абсолютным интровертом. Я же начала понимать, что отдаляюсь от мира», — жалуется Елизавета.

Время на вес золота

Елизавета получила специальность банковского специалиста в одном из недорогих коммерческих вузов, на этом настояли родители. Поиски работы заняли год - почти все время Елизавета тратила на фантазии, находясь дома. Иногда она забывала поесть, вместо лишних часов сна также фантазировала.

«Мне иногда тяжело было даже на метро куда-то поехать. От одной мысли становилось не по себе. Ведь мое личное свободное время - это золото. Дома я могу провести время сама с собой и своими фантазиями, мыслями», — вспоминает девушка.

На работе Елизавета так и не обрела друзей, так как постоянно отказывается от пятничных посиделок в баре. Чтобы снизить фантазии к минимуму, она работает больше остальных. За пределами офиса она общается либо с родителями, либо с подругой детства. Но и этим близким людям девушка не рассказывает о своих спектаклях - боится, что ее примут за сумасшедшую. 

«Сейчас мне нужно минимум реального общения, ведь всё общение я могу придумать сама, и оно будет интересней, веселей и таким, как хочу я. Все чаще вместо того, чтобы лично при встрече рассказать что-то людям, я делаю спектакли. Знакомые говорят, что я скрытная, постоянно что-то не договариваю, не раскрываю себя. Логично, ведь до них доходят не все мои мысли», — утверждает Елизавета. 

Каждую ночь она вставляет наушники и под музыку проигрывает свои спектакли, иногда жестикулируя, разговаривая шепотом, смеясь и иногда плача. В последнее время она часто представляет, что будучи успешной женщиной, она встречается с бывшими одноклассниками и хвастается несуществующей красивой жизнью. Получив достаточное количество эмоций, Елизавета ложится спать.

Синдром без лечения

Cиндром навязчивых грез не входит в международную классификацию болезней 10-го пересмотра,  которая действует в настоящее время, ни в список болезней Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ).  Соответственно и статистики по количеству обладателей синдрома в России нет.

Однако в российской популярной соцсети “ВКонтакте” есть несколько сообществ, посвященных синдрому навязчивых грез. В каждом из них состоится не менее 500 человек. В них россияне делятся своими историями и способами лечения от этого синдрома. Кто-то даже режет провода наушников, чтобы избавиться от музыки, вызывающей фантазии, но большинство пускают ситуацию на самотек. Почти все участники требуют, чтобы синдром официально признали болезнью. И почти никто пока не решается обратиться к врачу - люди боятся, что им ошибочно продиагностируют ОКР или шизофрению. 

Психолог Сергей Симаков не считает синдром болезнью. По его словам, это всего лишь “постоянная мыслительная активность, работа интуиции, из-за которой человек перебирает возможности и варианты, помогая справиться с неудачами”. 

«Чтобы работа интуиции не мешала жить, можно обратиться за помощью к психологу», —заключает Симаков. 

Елизавета подумывает пойти к психологу, но не к психотерапевту, для нее “это уже слишком”. Девушка допускает, что ее мечты - результат лени или страха перед чем-то новым.

«Ведь гораздо проще проиграть спектакль с самой собой, чем реализовать его на самом деле», — признается она. 

Елизавета думает, что окончательно от спектаклей избавиться не сможет, но способна свести их к минимуму, если будет еще больше времени уделять работе или создаст семью. Однако второе для нее пока мало реализуемо - гораздо проще представить отношения с молодым человеком, чем найти настоящие. 

Девушка также не считает синдром серьезной болезнью, но была не против, если бы врачи смогли найти от него лекарство или метод лечения.

«А пока главное - отделять фантазии от реального мира. Когда эта грань начнет стираться, тогда и стоит обратиться к специалистам. Наверное», — подводит итог Елизавета.