Будь с нами!
Присоединяйся к нашему каналу в Телеграме, чтобы не пропустить эксклюзивный контент.
Кадр из фильма «Заводной апельсин»
В 1962 году в разгар Холодной войны, английский писатель и лингвист Энтони Берджесс опубликовал роман «Заводной апельсин», в котором рассказал историю довольно жестокого подростка Алекса. По мотивам романа в 1971 году Стенли Кубрик снял одноименный фильм, номинированный на Оскар.
В книге герои общались на вымышленном языке «Надсат», в основе которого русский! Существует несколько объяснений, что таким образом хотел донести Берджесс. По одному из них, писатель хотел продемонстрировать подростковый максимализм - его герои делают все вопреки общепринятым нормам, в данном случае – не использовать английские слова.
Другая версия связана с отношением Запада к Советскому Союзу в 1960-х. Намеренное использование русского языка в «Заводном апельсине» могло быть расценено как угроза для послевоенной идентичности Запада. Бунтующие подростки используют "язык врага" и становятся от этого еще более опасными и отталкивающими.
Вот некоторые примеры, которые встречаются в этом вымышленном языке чаще всего. Кстати, в русском переводе слова «надсата» оставили в их латинской транскрипции.
Само название диалекта «Надсат» происходит от суффикса «-надцать», который имеет то же значение, что и английское «-teen», «подросток». Главные герои книги — олицетворение подросткового протеста. На первый взгляд их поступки кажутся устрашающими: они дерутся чуть ли не с каждым встречным, вламываются в чужой коттедж и избивают до полусмерти его хозяина. В их действиях много жестокости и совсем нет мотива. Сцены насилия приводят их в восторг, и они ни на секунду не задумываются о последствиях.
Взрослые их не понимают не только на уровне поступков, но и на уровне языка. Таким образом чувство взаимного недопонимания, столь распространенного во времена холодной войны, усиливается. Слова становятся оружием, а само общение почти невозможно.
«There was me, that is Alex, and my three droogs, that is Pete, Georgie, and Dim»
«Компания такая: я, то есть Алекс, и три моих druga, то есть Пит, Джорджик и Тем»
Слово «droog» (в русском переводе «drug») встречается уже на первых страницах книги и сразу поражает и предупреждает читателя о перемещении в другой мир.
С каждой страницей слово «drug» приобретает все большее значение в контексте всего романа, поскольку мы следим за внутренней борьбой Алекса, которая часто приводит к печальным последствиям, касающимся в первую очередь его друзей: Пита, Джорджа и Тёма.
«…after you'd drunk the old moloko… you got the messel that everything all round you was sort of in the past…»
«Выпьешь это хитрое молочко, свалишься, а в bashke одно: все вокруг bred и hrenovina, и вообще все это уже когда-то было».
В первой же сцене Алекс с друзьями пьет молоко в молочном баре Korova. Точнее напиток под названием «молоко-плюс» – молоко «плюс кое-какая добавка», а еще и какое-то «молоко с ножами». Как мы можем предположить ни то ни другое не предназначено для персонажа 15 лет.
«От него шел tortsh, и хотелось dratsing, хотелось gasitt кого-нибудь по полной программе».
«I gave him one real horrorshow kick on the gulliver and he went ohhhh, then he sort of snorted off to like sleep…»
«Еще разок я ему хорошенько приложил сапогом по tykve, он всхрапнул, вроде как засыпая, а
Доктор сказал:
– Ладно, по-моему, хватит, урок запомнится».
Вымышленное слово «хоррошоу» происходит от русского слова «хорошо». Однако Энтони Берджесс нарочно неправильно написал это слово, прибавив к нему английское «хоррор», означающее «ужас». В русском переводе слово решили оставить как «хорошо», но заменили слово «голова», или как Берджесс пишет «gulliver», на жаргонную «tykve».
«"You're a big strong chelloveck," I said, "like us all"».
«Ты большой сильный tshelovec, – сказал я, – так же, как и все мы».
Алекс даже часто сокращает слово «chelloveck» до «veck», чтобы придать ему еще более уничижительный характер. Обычно так он обращается к своим жертвам и тем, кого презирает - бродягам, например. В русском он появляется немного по-другому - «tshelovec», но иногда вместо него используется «starikashka» и другие вариации.
«One can die but once. Dim died before he was born. That red redkrovvy will soon stop».
«Sdohnutt можно только один раз. А Тем sdoh еще до рожденья. Вся эта кровища сейчас перестанет».
В «Заводном апельсине» к слову «krov» добавлен суффикс «-y», чтобы оно звучало не так серьезно, как его первоначальная русская форма. Почему это сделано? Потому что Алекса мысль о крови совсем не пугает!
Кроме того, Берджесс не считает нужным помогать читателю в разгадке языка Надсат, особенно когда русское слово имеет еще более неясное значение. В данном случае описание «red red» является подсказкой к значению слова «krovvy».
В русском «кровь» оставили «кровью», зато появились «sdohnut» и «sdoh».
«But where I itty now, O my brothers, is all on my oddy knocky, where you cannot go»
«Туда, куда я теперь пойду, бллин, я пойду odinoki, вам туда со мной нельзя»
Берджесс просто смеется над нами в данном случае. Человек, не знающий русского языка, вероятно, увидел бы в этом словосочетании два английских слова, дословно переводимых, как «странный» и «стук», а потом понял бы, что в таком случае эта фраза не имеет никакого смысла. По сути, это словосочетание является гибридом русского слова «одинокий» и английской фразы «on my own»(«сам по себе»). В русской версии «ваш старый drug Алекс» пойдет по жизни «odinoki».
«Yes? Who is it? It was a sharp's goloss, a youngish devotchka by her sound, so I said in a very refined manner of speech, a real gentleman's goloss».
«"Да? Кто там?" По голосу женщина, скорее даже kisa, поэтому я заговорил очень
вежливо, тоном настоящего джентльмена».
«Devotchka» звучит дерзко - именно так и общается наш антигерой Алекс. Услышав, что по телефону ему ответила «devotchka», он хочет поиграть, покровительственно включает «goloss» джентльмена. В русском переводе хулиганское обращение к девочке превратилось в «kisa». Что ж, вполне удачно, не так ли?
«Oh? He had gotten me interessovatted now, dreaming of me like that»
«Да ну? – Мне даже интересно стало, что же он такое про меня увидел [во сне]».
Одна из самых смелых попыток использования русского языка во всей книге. Берджесс не только берет глагол «интересовать», но и добавляет английское окончание прошедшего времени, то есть интегрирует слово в другой язык.