«У одного лавочника в Петербурге был прекрасный сибирской породы огромный кот. Хозяин и его соседи в коте души не чаяли, и даже сам городовой всякий раз подходил его погладить. Но вдруг кот этот пропал, и лавочник горько плакал о своей потере. Дня через два получает он радостное известие, что кота его видели в сквере и что он привязан там на ленточке и немецким шкипером за 25 рублей серебром продается в числе привезенных сюда из-за границы редких зверей. Лавочник бежит к шкиперу и объясняет ему дело, но тот ни о чем и слышать не хочет и в оправдание свое только и твердит: “Danzig, Danzig”, а лавочник говорит: “Какой тебе Данциг? – не Данциг, а это мой мурлышка, которого знает весь рынок”, но упрямый немец не отдает кота. Тогда взбешенный лавочник бежит на рынок и собирает несколько своих соседей и городового. Снова начинается в сквере жаркий спор, но наконец с помощью других немецких шкиперов, ложный владелец кота отдает его настоящему хозяину».
Сыщики на страже нравственности
Public Domain
Едва ли эта милая городская легенда имела шанс войти в исторические хроники, если бы не Третье отделение собственной Его императорского величества канцелярии, неусыпное государево око, силившееся окинуть взором жизнь всех своих подданных – от лавочника до князя. Агенты тайной полиции бережно собирали все городские сплетни, и потому документы ее – просто кладезь и энциклопедия русской жизни, вот только в памяти народа Третье отделение запечатлелось совсем иным.
14 декабря 1825 г. представители видных аристократических семей, впоследствии названные “декабристами”, попытались воспользоваться заминкой в процедуре престолонаследия, устроить военный мятеж и устранить будущего императора Николая I. Самые отчаянные головы и вовсе предлагали перебить всю императорскую семью, однако защитники престола взяли верх. Особую роль в разгроме крамолы сыграл герой войны с Наполеоном и личный друг императора генерал Александр Бенкендорф. В день восстания он командовал частью правительственных войск, а затем был членом Следственной комиссии по делу декабристов.
GAlexandrova (CC BY-SA 4.0)
Вдохновленный опытом легендарного наполеоновского министра полиции Жозефа Фуше, Бенкендорф в 1826 году возглавил новый орган политического сыска – Третье отделение Собственной Е. И. В. канцелярии. Кроме того, Бенкендорф учредил должность шефа жандармов (и сам ее занял) и в 1827 году образовал Отдельный корпус жандармов. Таким образом, высшая полиция и жандармская часть соединялись под начальством одного лица.
Public Domain
Согласно замыслам рыцарственного Бенкендорфа, его детище должно было не только охранять трон, усмирять буйства и искоренять инакомыслие, но в первую очередь служить на пользу общества: изобличать казнокрадство, бороться с чиновничьими злоупотреблениями. «Довести глас страждущего человечества до престола царского, и беззащитного и безгласного гражданина немедленно поставить под высочайшую защиту государя императора» – такой цели призывал следовать своих подчиненных главный жандарм империи. Неспроста возникла и легенда о платке, якобы поданном Николаем I Бенкендорфу в качестве иллюстрации поставленных задач – утирать им слёзы несчастных.
Какая репутация была у Третьего отделения
Михаил Озерский / Sputnik
Власть старалась привлечь на службу вчерашних вольнодумцев. Бенкендорф предложил поэту Александру Пушкину поступить в Третье отделение, а его брату Льву – в жандармский дивизион. Вот только аристократия не спешила откликаться на этот призыв, ведь пятеро декабристов были повешены, а их товарищи – также члены благородных семейств – оказались в заточении «во глубине сибирских руд». Уже одним этим репутация ведомства была отравлена, да и само полицейское ремесло в российском обществе глубоко презирали. Вот как отзывался современник о Бенкендорфе и его ближайшем коллеге Леонтии Дубельте: «Было время, когда всякое слово, сказанное в защиту этих двух лиц, могло только запятнать самого защитника, навлечь на него подозрения в раболепстве или в близости к Третьему отделению». Якобы адъютант самого Бенкендорфа отказался служить ему из опасения общественного порицания.
На первых порах в Третьем отделении служило меньше 20 человек, а к моменту ликвидации в 1880 г. – 72. Они вели наблюдение за иностранцами, революционерами, студентами, литераторами, сектантами и фальшивомонетчиками, занимались контрразведкой и цензурой, писали отчёты об общественных настроениях и всех значимых происшествиях на территории империи.
Была у тайной полиции и еще одна неожиданная, но важная роль: разрешение семейных конфликтов. Так, например, в 1870 г. жандармский подполковник Кноп и его руководитель, управляющий Третьим отделением граф Петр Шувалов встали на защиту жены знаменитого мариниста Юлии Айвазовской, которую муж колотил смертным боем. Их внушения оказалось достаточно, чтобы усмирить пыл строптивого художника и обеспечить безопасность несчастной супруги и ее дочерей.
Что в итоге стало с Третьим отделением
Public Domain
К концу 70-х гг. XIX в. Россию захлестнул революционный террор, совладать с которым Третьему отделению было уже не под силу. Об этом времени отрекшийся от своих убеждений бывший революционер Лев Тихомиров писал: «Третье отделение находилось в слабом и дезорганизованном состоянии, и трудно себе представить более дрянную политическую полицию, чем тогда. Собственно для заговорщиков следовало бы беречь такую полицию; при ней можно было бы, имея серьезный план переворота, натворить чудес…».
Императора-освободителя травили, как дикого зверя: на Александра II было совершено 11 покушений. В 1880 г., в самый разгар этой кровавой охоты, когда бессилие Третьего отделения стало уж совсем очевидно, его упразднили и заменили Департаментом полиции в структуре Министерства внутренних дел. Но принятые меры уже не могли спасти царя, и 1 марта 1881 г. он погиб от бомбы Игнатия Гриневицкого.
С годами революционный террор разгорался все с больше силой, да так, что порой редакции газет заблаговременно готовили некрологи для новоназначенных губернаторов, ну а занять пост министра внутренних дел иногда и вовсе значило подписать себе смертный приговор. Так что у преемников прекраснодушного Бенкендорфа, чинов Департамента полиции, уже не доставало ни времени, ни сил, ни желания описывать мелкие житейские передряги, вроде истории лавочника и его сибирского мурлыки.